МИЛЫЕ МОИ ДЕВОЧКИ, ВОИНЫ,

              ВАМ ПОСВЯЩАЮ СВОИ ВОСПОМИНАНИЯ!
                    (Второй комсорг 174 ОЗАД ПВО Вера Ивановна Соловьева)

Чтобы вспомнить и написать эти строки, надо вернуться в войну, а это значит пережить все сначала. История не знала такой жесткой, кровопролитной, истребительной войны, как Великая Оте­чественная война 1941-1945 годов.

Официально призыва девушек в ар­мию не было, но свыше 800 тысяч добро­вольцев, лучших дочерей Родины сража­лись на фронтах войны, в партизанских отрядах, в тылу врага, ополчении. Девоч­ки, не задумываясь, оставляли родной дом, меняли легкие туфельки на тяжелые кирзовые сапоги, нарядные платья на грубые гимнастерки, шинели.

Многие из них со школьной парты попали прямо в пекло войны.

По природе женщина должна быть матерью, давать жизнь людям, а не убивать. А им приходилось делать самое страшное дело - уби­вать, а чтобы убивать, надо ненавидеть. Девушки сумели выковать в своих сердцах жестокость и нена­висть к  врагу.

Война - адский труд, и этот труд выполняли женщины вместе с мужчинами молча, терпеливо, мужественно.

После окончания Куйбышевского педагогического института, я работала преподавателем химии в школах города Мелекеса, ныне Димитровград. С каждым днем редели места в 10-х классах. Мальчишки уходили на фронт. Тяжело было сознавать, что 17-летние уходят, а я остаюсь. В один из дней декабря 1942 года большая группа ребят не явилась на урок. Я окончательно решила уйти вместе с ними на фронт. Так и сделала.

В военкомате встретила учительницу Шуру Голованову и 3 янва­ря 1943 года мы прибыли в 174 ОЗАД ПВО, город Ульяновск в бата­рею МЗА (малого калибра).

Нас встречали холодные, темные, серые землянки. На нарах со­лома, под ногами сырая глина.

Это нас как-то не испугало, мы считали, что так и должно быть - война.

Через несколько дней меня перевели на 2-ю батарею. Она для меня стала вторым родным домом. Командир батареи ст. лейтенант Ющенко по специальности учитель. Человек высокой культуры, вни­мательный отзывчивый, честный, знающий командир. Мы его очень любили. Таким же уважаемым человеком был командир огневого взво­да мл. лейтенант Карманный. Врожденный командир, требовательный к себе и подчиненным. А когда он командовал, то мурашки пробегали по коже - громко, отчетливо, требовательно: «Заградительным, ази­мут..., угол возвышения».

Заместитель комбата по политической части был лейтенант Пинчук. По характеру человек добрый, но гордый. Каждое утро прово­дились политинформации. Бойцы были в курсе международной и внутренней жизни страны. В каждой землянке была географическая карта, где флажками отмечалась линия фронта. Мы благодарны своим командирам за то, что они понимали нас, сочувствовали и как-то не­зримо, не нарушая устава, помогали нам.

Девушки в своем большинстве были со средним образованием. Они работали прибористами, связистами, разведчиками, наводчика­ми и даже заряжающими. Они быстро освоили технику, тщательно   изучили Устав РККА, безукоризненно его выполняли, старательно за­нимались строевой подготовкой. И, девушки во многих делах актив­нее ребят, особенно в комсомольской работе, художественной само­деятельности, спорте и так далее.

С появлением девчат на батарее значительно повысилась дисци­плина. Ребята стали больше следить за своей внешностью, старались быстрее освоить технику и хорошо на ней работать.

1-й ряд: Вершинина, Махотина, Соловьева, Чернова, Башмачникова.

2-й ряд: Бревнова, Мизукова, Савушкина, Ивакаева, Никифорова,

Березнова.

 

Первое время ребята относились к нам с недоверием, считали нас солдатами второго сорта. Иногда приходилось слышать: «Господи от­куда, вы навязались на нашу голову». Это было невыносимо больно. Мы лезли из кожи, стараясь сохранить выдержку и терпение. Вместе с ребятами грузили ящики со снарядами, тянули пушки на платформы и в гору, окапывали орудия, приборы, рыли землянки и обстирывали ребят.

Никаких бытовых условий. Чтобы девушка могла привести себя в порядок, помыться, постирать не было.

Нас даже одеть было не во что. Выдали нам мужское белье: каль­соны, рубашки, стеганые штаны, телогрейки, шинели, сапоги, ботин­ки с обмотками (кому что досталось) 40-42 размеров.

Когда мы все это надели и посмотрели друг на друга, пришли в ужас. Ну и это пережили. Постепенно, что было можно, переделали, подогнали по себе. А вот в сапогах часто спотыкались и падали. Чув­ствовали себя как на лыжах.

Но со временем все утряслось, и сейчас на встречах однополчан, они дают высокую оценку нашей службе. А мы им говорим большое спасибо за поддержку, понимание и советы. Нам было очень тяжело и страшно. Я стала комсоргом дивизиона (после Ильичевой).

В то время главной задачей комсомольского бюро было помочь девушкам и ребятам выйти из состояния растерянности, вселить уве­ренность, что все можно познать и преодолеть. Нужно много работать, тщательно изучать технику, быстро входить в ритм солдатской жизни, научиться преодолевать трудности - все это делать быстро-быстро, а времени не было. Мы знали, что нас вот-вот отправят на фронт. Каж­дый из нас не принадлежал больше себе, все силы и знания были на­правлены на выполнение воинского долга и защиту Родины.

Первая проверка боевой и политической подготовки показала хо­рошие результаты. Хорошо знали материальную часть пушки, при­боры, неплохо владели специальностью, но не хватало быстроты, сноровки, точности. Нужна была тренировка и тренировка. Наши ко­мандиры отделений и орудий сержанты Цукманов, Зубков, Зенкин, Шкляренко, Шармай, Заляев воспряли духом и пришли к выводу -  воевать с нами можно. А старшина Лукашев, энергичный жизнера­достный парень, выразил свою радость словами: «Милые девочки, не зря я вас кормлю и одеваю».

Наши дорогие орудийщицы: Женя Панкратова, Вера Кирюшкина, Аня Саранцева, Вера Сергеева, Глистенова и другие - не отходили от своих орудий, тренировались, чистили, терли свои пушки и помни­ли, что пушка любит ласку, смазку и уход.

Прибористы: Клава Полякова, Аня Царькова, Аня Чернова, Маша Махотина, Агафонова.

Дальномерщики: Козырицкая, Морозова.

Связисты: Люба Клепикова, Аня Саушкина

Санинструктор - Женя Мельникова.

Повара: Галя Едипина, Нина Овчинникова и др.

Каждый на своем участке честно и добросовестно делал то, что ему было поручено. Орудийщики и прибористы постоянно находились около орудий и приборов в положении боевой готовности № 1. Это очень тяжело. Целыми днями в жару и холод, дождь и снег сидели на лафете пушки или стояли у приборов. Они никуда не могли отлу­читься. И все же на батарее организовали небольшую самодеятель­ность. Нашлись чтецы, солисты, танцоры. Все с удовольствием при­сутствовали на этих концертах. Проводились конкурсы на лучшую и уютную землянку, боевой листок и т.д. Особенно хотелось создать уют в землянках. Из материала, который выдавали на летние портян­ки, мы выкраивали занавески на окна, ухитрялись даже вышивать, распускались чулки, рейтузы. Цвета, конечно, были дикие, но других ниток не было, а главное, мы занимались чисто женским делом. Была потребность в каждой из нас - сохранить девственность.

Приближался 1944 год. Так хотелось домой в семью. Все разго­воры сводились к воспоминаниям о домашней и школьной елках. Все мы крепко устали, хотелось тишины и семейного уюта. Обсуждая на бюро вопрос о проведении Нового года, у нас вспыхнула мысль, и все мы ею загорелись — поставить в столовой елку.

-  А где игрушки? Чем ее нарядить?

-  Будем делать сами.

-  А из чего?

Я посоветовалась с комбатом. Он сказал: «Денег на игрушки мы вам дадим». (Это были их личные деньги). Я отправилась на базар. Игрушки были очень дорогие, поэтому купила я их мало, но зато при­обрела краску и клей. Стали красить бумагу, газеты, лепили цепи, хлопушки и так далее. Хотелось проведения елки сохранить в тайне и сделать сюрприз, но все было рассекречено в ходе подготовки. Каж­дый хотел то-то сделать. Вырезали из дерева, картона различные фи­гурки, чистили гильзы патронов до блеска. Они тоже висели на елке. Ре­бята привезли отличную елку. Когда мы ее нарядили, и она вспыхнула огнями, восторгу и радости не было предела. Ст. лейтенант Ющенко поздравил с Новым годом и пожелал успехов.

Все превратились в детей. Хороводом кружились вокруг елки, пели «в лесу родилась елочка...», плясали, танцевали, декламирова­ли. Всем было весело и хорошо.

С елки уходили на посты нести караульную службу, с постов воз­вращались «Живые деды морозы» в полушубках, валенках, занесен­ные снегом солдаты.

Впереди ждал праздничный ужин. Много было хлопот повару В. Едининой, хотелось что-то состряпать вкусное, домашнее, но ни я, ни она дома этого не делали. Взялись смело мешать масло, сахар, муку, соль. Приготовили из сухофруктов, картошки, капусты начинку. Стря­пали всю ночь. Такое было все вкусное. Ели с удовольствием, хвалили и благодарили девчат.

Жалко было убирать елку, доставившую столько радости, вер­нувшую нас мысленно домой и в пору детства. Простояла она весь день 1-го января, а потом с большим сожалением мы ее убрали. Долго вспоминали эту военную елку, на которой за неимением игрушек ви­сели начищенные до блеска гильзы.

Шла подготовка к 1 мая и очередному «праздничному» налету самолетов врага. Прежде всего, орудия и приборы к бою. Навели по­рядок в землянках, подмели огневую. На брустверах каждого орудия выложили из камешков и цветного стекла лозунги: «Да здравствует Победа!», «Да здравствует 1 мая!».

В 21 час 45 минут (немцы народ точный) мы услышали вой мо­торов самолетов. Это был город Никополь. Самолеты шли звездным эшелонированным налетом. «Хенкель-111». Дивизион открыл загра­дительный огонь. В течение нескольких минут смешалось все: рев моторов, взрывы бомб и снарядов. Всю ночь дивизион вел огонь. Огневая стала неузнаваемой. Обрушились некоторые землянки, валя­лись пустые ящики и гильзы от снарядов - все смешалось с землей...

На рассвете как будто бы все оборвалось. Наступила непривыч­ная тишина. И среди всего этого хаоса спали, кто, где пристроился, уставшие бойцы.

Прекрасное солнечное майское утро: цветут сады, поют птицы - все создано только для жизни. И вдруг тишину разрывает приятный колокольный звон. Забыв обо всем, мы, девчата, поднимаемся и молча идем на этот звон. Оказывается первый день пасхи, много на улице народу.

Увидев нас, люди расступаются и дают нам дорогу, многие плачут, жалеют нас, чем-то угощают: «Милые девчонки, возьмите». Вошли в церковь. И когда зазвучали обворожительные голоса хора, я вся рас­творилась в прекрасной музыке и пении. Забыла обо всем. Для меня ничего не существовало вокруг. Так было хорошо, легко и спокойно на душе. Раздалась команда: «Тревога!», вернувшая нас к реальной  действительности. Мы все сорвались с мест и бросились бежать к вы­ходу. На огневой ждал комбат. Нас построили. «Кто разрешил уйти с огневой? Кто организатор самовольного ухода?» Мы молчали. Мы не знали, что сказать и как все это объяснить. Организатора не было. «Разойдись! Соловьева в командирскую!» Я явилась, встала по стойке смирно. Он меня спросил: «Кому же в голову пришла такая мысль?» Я только повторяла одно: «Как было хорошо!» Вероятно, увидев мой отрешенный вид, он понял, что говорить бесполезно и сказал: «Иди­те». На этом была поставлена точка. Никто и никогда об этом больше не говорил. Как можно все это объяснить? Жизненным контрастом: тяжелая страшная ночь, напряжение нервной системы до предела и тишина, музыка, пение - привели нервную систему в нормальное со­стояние.

В Никополе произошло для меня «трагическое» событие. Связа­но это было с переводом меня в штаб комсоргом дивизиона. Мл. лей­тенант Ильичева, которая возглавляла комсомольскую организацию дивизиона, была переведена комсоргом в полк. Это более крупная единица и туда нужен был грамотный, сильный, знающий комсомоль­скую работу, человек. Всем требованиям она отвечала. Но расставать­ся с ней было очень жалко. Эта голубоглазая, краснощекая, всегда с улыбкой прекрасная девушка притягивала к себе. И вот, мне ее при­шлось заменить.

Теперь о Победе. Как мы ждали этот день и дождались только потому, что верили в победу. 8 мая 1945 года прошел слух, что война кончилась. Нас всех это взбудоражило. К середине дня разговоры уси­лились. Никто ничего не мог делать. Командование части поехало в Советскую комендатуру. Ответ: «Ничего не знаем...» Все рации на­строили на Москву. Последние известия прошли обычно - «...идут бои». Полное разочарование. И вот в 3-00 часа 9.05.45 г. такой грохот, крик, стрельба. Трудно было понять, что творится. В комнату вбежал начальник штаба капитан Лучкин, ликующий, радостный, он крик­нул: «Победа, Победа!» Что творилось, представить трудно. Кое-как дожили до утра. Командир дивизиона, зам. по политчасти и я поехали в подразделения поздравлять бойцов и офицеров с Победой. Машина только подъезжала, а батарея была уже построена. Никогда не забуду таких счастливых лиц бойцов. И когда звучала команда «Разойдись» - бежали друг к другу, целовались, смеялись, плакали от радости...

Затем дивизион дал последний залп в честь Победы. Стреляли хорошо и красиво. Снаряды ложились ровными квадратами. Точно сработали прибористы и орудийщики.

После этого вычистили приборы, пушки и зачехлили. Войне ко­нец. Не зря мы волновались 8 мая, потому что 7 мая в городе Реймсе немцы подписали акт безоговорочной капитуляции. Правительство внесло поправку: «Акт о капитуляции должен быть подписан в Бер­лине - в центре фашистской агрессии. Акт, подписанный в городе Реймсе, считать предварительным протоколом». В 0 часов 43 минуты 9 мая 1945 года в Берлине был подписан акт безоговорочной капи­туляции. С нашей стороны подписал акт Маршал Советского Союза Г.К. Жуков.

В своей книге Г.Жуков дал высокую оценку советскому солдату: «...это его кровью и потом добыта победа над сильным врагом. Он умел прямо смотреть в глаза смертельной опасности, проявив воин­скую доблесть и героизм. Нет границ величию его подвига во имя Ро­дины. Советский солдат заслужил памятник на века от благодарного человечества».

А столица нашей Родины Москва 30 залпами из 1000 орудий воз­вестила всему миру о Великой Победе советского народа над немецко-фашистскими захватчиками.

Начались страдания и ожидания приказа о демобилизации. Ни­чего не хотелось делать. 23 июня 1945 года был принят закон Прези­диума Верховного Совета СССР о демобилизации из армии старослу­жащих и девушек. Стали собираться домой. Нам в качестве подарков выдали отрезы на платья, продукты. В стране была карточная систе­ма. Отлично прошел прощальный вечер, он сочетался с радостью и большой грустью расставания. Я уехала за неделю раньше, чем девча­та. Я была отозвана ЦК ВЛКСМ на руководящую работу в тыл. Пред­ставитель ЦК и начальник политуправления фронта генерал ждали нас во Львове. Нас было трое: я и еще две девушки - комсорги полков. На чем только мы не добирались: открытых платформах, теплушках, в трубах, ящиках. Причем был очень теплый день. Генерал объявил нам благодарность и пожелал успеха в работе. Я взяла направление в Ульяновский Обком ВЛКСМ.

Мне очень не хотелось работать в комсомоле. Мысли были толь­ко о школе. Я обратилась к генералу: «Я учитель и хочу работать в  школе, разрешите». Он подумал, обнял меня и сказал: «Милая моя де­вочка, ты сама себе завоевала право работать там, где хочешь». С его разрешения я пошла работать в ту школу, из которой ушла на фронт. Но через 2 месяца я была избрана секретарем ГК ВЛКСМ.

Через неделю после моего отъезда из Катовиц отошел эшелон с нашими девушками. Молодые, жизнерадостные, веселые, забыв обо всем, что пришлось им пережить за эти годы, с песнями возвраща­лись они домой. Почти на каждой станции их встречали жители, мно­гие плакали, вспоминая своих погибших на фронте родных. У всех людей, особенно у матерей обостренное чувство вызывали девушки-солдаты. Они хорошо понимали, что нам пришлось видеть и пере­жить. Подходящий к станции эшелон окружали голодные дети. Они протягивали худенькие ручонки и просили кусочек хлеба. Конечно, девчата отдавали все, что у них было: хлеб, сухари, сахар.

Первую неделю дома я не находила себе места. Овладела тоска по дивизиону и боевым товарищам. Все непривычно: тишина, никуда не бежать, не выполнять приказов, никакой ответственности.

Я уверена, что такое же состояние пережили все девушки.

По-разному сложились наши судьбы. Легкой жизни в них не было. Кто как мог, но сам пробивал себе путь в трудной жизни. Не­многим удалось получить высшее образование. Родине пока было не до нас. Земля еще стонала и кровоточила. Разрушены сотни городов и сел. Все было нужно приводить в порядок. Нас очень ждал тыл. Отдыхать не было времени. Надо было работать, и мы работали, не замечая, как бежит время. Уже 20-летие Победы. Первый раз он от­мечался торжественно и всенародно.

Несмотря ни на что, каждая из нас гордится и испытывает чув­ство глубокого удовлетворения, что в самые тяжелые годы для Роди­ны и народа, мы были в рядах Советской Армии.

«... Нет, это не заслуга, а удача - стать девушке солдатом на войне.

«Когда б сложилась жизнь моя иначе

Как в день Победы стыдно было б мне».

                                                      Возврат  в оглавление